Я ЖИВ, ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ ТОБОЙ ХРАНИМ…

Это был 1967 год. Марина Влади снова приехала в Москву на фестиваль, и ее пригласили посмотреть репетицию «Пугачева», пообещав, что она увидит одного из самых удивительных исполнителей – некоего Владимира Высоцкого.
Как и весь зал, она была потрясена силой, отчаянием, необыкновенным голосом актера, а после спектакля ее приглашают на ужин с актерами, исполнявшими главные роли. Она ждет того замечательного артиста, ей хочется его поздравить, но ей говорят, что у него чудной характер и поэтому он может совсем не прийти.
«Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Но возгласы в зале заставляют меня прервать рассказ, и я поворачиваюсь к нему. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы. Я знаю, что это - ты… Ты не ешь, не пьешь – ты смотришь на меня…
Ты говоришь, что хотел бы уйти отсюда и петь для меня. В машине мы продолжаем молча смотреть друг на друга… Как только мы приезжаем, ты берешь гитару. Меня поражает твой голос, твоя сила, твой крик… Постепенно я начинаю постигать смысл, горький юмор и глубину твоих песен» - так писала Марина Влади в своей книге о первой встрече с Владимиром Высоцким. На тот момент у нее было трое детей, и двое у него, плюс все еще существующий официальный брак.
Несколько дней пролетели в приятном общении, и вот фестиваль заканчивается, и Влади возвращается в Париж.
Проходит время. Сначала она получит нежное письмо из Москвы, потом зазвонит телефон, и Марина, к своему удивлению осознает, наконец, причину своей необъяснимой тоски – она ждет новой встречи.
В Москву она приедет в следующем году, на съемки нового фильма, но увидятся они не сразу. Высоцкий снимается далеко в Сибири и вернется только через два месяца.
В один из вечеров в «салоне» Марины Влади, окруженной художниками, поэтами, писателями, актерами на пороге появится Высоцкий и воцарится полная тишина. Он подойдет к ее матери и представится, и вдруг, на глазах у всех, сожмет Марину в объятиях.
Все лето они видятся почти каждый день, Высоцкий ухаживает сдержанно, но все более настойчиво. А когда они станут жить под одной крышей, о них заговорит вся Москва. Но съемки фильма почти закончены и многие уверены, что с возвращением Марины Влади во Францию, все быстро забудется. Ведь Высоцкий – невыездной, а у Влади больше нет официального повода, чтобы снова приехать в Россию в ближайшее время.
Но как только она вернулась в свой дом, зазвонил телефон. Высоцкий провел несколько часов на почте и, ожидая, пока его соединят с Парижем, написал стихотворение:

Мне каждый вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым.
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.

Теперь я не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе – на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою –
Сначала в порт, а после – в самолет…

В душе моей – пустынная пустыня.
Так что стоите над пустой моей душой?!
Обрывки песен там и паутина.
А остальное все она взяла с собой.

В моей душе все цели без дороги,
Поройтесь в ней – и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги,
А остальное – Франция, Париж…

И пусть мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым…
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.

Времени у них будет – двенадцать лет, которые вместят в себя жизнь, наполненную талантом, душевной щедростью и силой. Но еще и разделенную между двумя странами и кабинетами чиновников, заполненную работой в бешенном ритме и невозможностью свободного творчества в тоталитарной стране. Будет официальный брак, отсутствие собственного жилья, долгие разлуки и совместные путешествия, дорогие подарки, множество друзей и случайных знакомых, праздники и… их последствия, вызванные тяжелой болезнью Владимира. Ссоры, гнев, отчаяние, необходимость вмешательства врачей, угрызения совести…

Одиннадцатого июля 1980 года Высоцкий возвращается в Москву. Им обоим тяжело и грустно. Они устали. По щекам Марины тихо катятся слезы.
Но двадцать третьего июля он позвонит, и затеплится надежда. У него – билет и с трудом добытая виза на двадцать девятое.

А двадцать пятого июля в четыре часа утра она проснется в поту, зажжет свет и сядет на кровати. Пройдет довольно много времени, и, когда зазвонит телефон, она почувствует заранее, что услышит не его голос: «Володя умер»…

И снизу лед и сверху – маюсь между.
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду,
А там – за дело, в ожиданьи виз.

Лед надо мною – надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека – сорок с лишним.
Я жив, двенадцать лет тобой храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.

Ирина Юрьева             jurieva.ucoz.ru